Страстная неделя - Страница 62

– Слушай. Я не могу не уезжать сейчас с Питером?

Я даже не понял столь сложносочиненную фразу. Подумал, что это было буквально, что ей именно с Питером не хотелось оказаться вместе.

– Это почему?

– Ну… Можно я останусь с тобой?

– Тоня!

– Папа же мне будет звонить, – нашла она благовидный предлог. – И тогда нам лучше быть рядом.

– Но ты же знаешь все, что нужно сказать Володе. Что улика получена и отправлена, кому надо. Чтобы он нам верил и терпеливо ждал, не выбрасывал фортелей. И чтобы он сказал, как я могу его разыскать.

– Да, но папа же не в себе. – Тоня вцепилась мне в руку. – Нет, мне надо было взять тебя с собой, чтобы ты на него посмотрел. Он может сначала наломать дров, а потом мне позвонить.

– Но это что-то изменит? Будем ли мы в этот момент вместе или в разных местах?

Тоня убрала руку.

– Хорошо, я поняла.

– Тоня, смотри. – Теперь я взял ее руку в свои. Пальцы длинные, тонкие, ухоженные. – Если ты сейчас не уедешь, моей первой и постоянной заботой будет твоя безопасность. А сейчас важнее всего найти Володю. Тем более что – ты сама говоришь – он не в себе.

Тоня выдернула руку:

– Хорошо, хорошо. Я поняла.

Как я говорил, движение на Ганновер-сквер одностороннее, и тем это место и хорошо. Мы свернули налево и начали объезжать сквер. Площадь не такая уж маленькая, сквозь деревья просматривается плохо, но если за нами кто-то едет, он тоже будет вынужден повернуть налево. А на дальней стороне площади от банка и вдоль всего квартала есть стоянки для заказных автобусов, ночью они всегда пустые. Я давно это место присмотрел.

На стоянке, как я и надеялся, припарковались и «ланд-ровер» Осборна, и кремовая «мини» с разными черными наклейками, одинаково подходящими под определение «прикольные». Не самая солидная машинка для офисного работника. Хотя, я допускаю, что Питера недооцениваю – может, его внутреннее содержание не исчерпывается исками поставщиков мороженой трески. Мы проехали чуть дальше, и я попросил водителя высадить нас.

– Ты вон там сидела в машине со своим новым плейером, – показал я. – Когда ты еще собирала Барби.

– Да? – удивилась Тоня. – Я не помню. Парк запомнила, а где он был, нет.

Оба Осборна сидели в машине отца. Заметив нас, они вышли и деловито направились нам навстречу. Питер оказался очень привлекательным, чем-то на молодого Хью Гранта похож. Мы подошли ближе – просто красивый парень, видимо, в мать. Я протянул ему пакет с тониными зимними вещами:

– Это теперь ваша ноша. И ваша забота.

Тоня подошла к Питеру, и он обнял ее за талию:

– Не беспокойтесь за нее.

– Да, чуть не забыл. Отдайте свой телефон отцу.

Питер с сомнением посмотрел на Осборна.

– Давай, давай. Он дело говорит, – сказал тот.

Осборн взял мобильный сына и пошел забросить его в свой «ланд-ровер». Я подождал, пока он отойдет, залез в рюкзак и вернул Тоне ее телефон. Питер изумленно наблюдал за этими манипуляциями.

– Не забудьте, – напомнил я, – сами с него не делаете никаких звонков.

– Я помню.

Тоня протянула мне руку:

– Спасибо вам за все.

Достаточно официально это сказала. Не заподозрить, что наши отношения уже совсем в другой фазе сложности оказались.

– Берегите себя, – так же отчужденно попрощался я.

– У вас есть план? – спросил Осборн, когда прикольная «мини» укатила, и мы снова принялись мерить шагами тротуар.

– Есть. Но давайте сначала рассмотрим ваш.

– Нет, лучше сначала ваш. Вы этих людей хотя бы видели.

Осборн говорит так не потому, что ставит себя в зависимое положение – ЦРУ все-таки не МИ-5, это разные весовые категории. Наоборот, он хочет быть хозяином положения. «Пусть каждый выскажется, и я тогда решу».

– Да, видел. – Поломаться еще для вида? Поломаюсь: – Но вы знакомы с ними гораздо теснее.

Я мотнул головой, и Осборн потрогал свою бинтовую нашлепку на шее.

– Ничего, заживет. Так что вы предлагаете?

– Ладно. Предложение первое. Раз у вас существуют известные сложности, давайте задействуем наших людей, – сказал я.

Я не идиот. И не имею в виду ребят из лондонской резидентуры, которые – либо вслепую, либо вполне сознательно, в уверенности, что выполняют свой долг, – работают на киллеров. И уж тем более я не рассчитываю на людей ЦРУ, хотя их в Лондоне наверное не десятки, а сотни. Просто я уверен, что Осборна этот вариант не устроит. В этом случае он может быть вынужден уступить права на Мохова американцам. А у него свои задачи, он ради чужих амбиций каштаны из огня таскать не собирается.

– Я не согласен, – решительно говорит Осборн. Однако здесь я опять мог бы ввернуть нечто вроде «Мы видели, как ваши люди работают». Поэтому он тут же дипломатично добавляет: – Но давайте послушаем вас до конца.

– Мы используем ту квартиру, которую вы сняли для Мохова. О ней же у вас на службе действительно никто не знает?

Осборн уставился на меня в упор. Неприятный взгляд – мне было бы неприятно, если бы он меня допрашивал в своем кабинете на Милк-бэнк.

– Это Тони вам рассказала? Или вы с самого начала нас прослушивали? Мы тут засекли одну подозрительную машину…

Шанкар! Не хватало еще, чтобы их с Раджем стали серьезно проверять.

– Да на машинах, по-моему, со времен большой войны никто не ездит, – небрежно сказал я. – Сейчас это вопрос пары лишних антенн на крыше здания. Да и зачем говорить о прошлом? Давайте решать, что дальше делать.

Осборн отцепился взглядом:

– Я слушаю, слушаю.

– Так вот. Мы устроим там засаду. Разместим людей – с жилетами, шлемами, в полном снаряжении. Район заранее оцепим, посадим на крыши снайперов. И потом вы сделаете звонок и скажете, что укрыли девушку в безопасном месте, в той квартире. Киллеры явятся туда, и мы их возьмем.